Кризис, который мы переживаем в настоящий момент, не первый в истории мировой экономики. Хорошо известен пример мощнейшего кризиса в конце 1920-х — начале 1930-х гг. Тогда мир вдруг обнаружил, что рынок не в состоянии регулировать себя сам с помощью пресловутой «невидимой руки». В частности, из-за неспособности свободного рынка противостоять монополии последняя подавляет конкуренцию и, как раковая опухоль, поглощает ресурсы. Кризис, таким образом, отражает наиболее значительные несовершенства реального рынка. Пережив его, общество создало «лекарство» в виде не присущих свободному рынку антимонопольных правил, которые носят исключительно административный характер. Так, регулирование стало институциональным и неотделимым от рынка. Рынок стал менее свободным ровно настолько, насколько он связан с регулированием монополий.
Рынок несовершенен. Вот главный урок того времени. На новом витке развития мы, похоже, столкнулись с очередным, по масштабам сопоставимым с предыдущим (а возможно, и превосходящим его) несовершенством рынка. Несовершенство представлений о будущем… Попробуем понять его природу.
КРИЗИС НЕЗАРАБОТАННОГО СПРОСА
Люди брали, а банки давали деньги в кредит исходя из представлений об их возврате в будущем. Если это ближайшее будущее, то легко сверять имеющиеся представления с действительностью и корректировать модель кредитования. А если срок — десяток лет, а то и два или более? Надо быть пророком или ясновидящим, чтобы точно знать, что кредит будет погашен. Поскольку кредитные деньги от обычных — некредитных — ничем не отличаются, то они также формируют спрос, но этот спрос «не заработан», т.е. за возможностями потребителя не стоят те произведенные и проданные товары / услуги, которые гарантируют банку возврат кредита.
Конечно, в случае непогашения кредита банк может оставить себе залог, продать его на торгах (аукционах) и вернуть деньги, но кто сказал, что залог к тому времени не подешевеет? Риск заключается в том, что мы можем ошибаться относительно будущего. В условиях конкуренции банки все более и более снижают требования к выдаче кредита. Подобное «смягчение» становится возможным только тогда, когда представления банков о будущем становятся все более оптимистичными. Происходит непроизвольный, неосознанный «дрейф» в сторону благополучного будущего. При этом система может накапливать проблемы годами, а то и десятилетиями, в десятках или даже сотнях миллионов выданных крупных (в среднем несколько сотен тысяч долларов) кредитов. Понятно, почему именно в Америке разразился кризис кредитования — здесь зародилась и особенно активно развивалась ипотечная система. Она как нельзя лучше подошла к американской мечте о крепкой семье и собственном доме. Именно в сфере ипотечного кредитования конкуренция среди банков стала настолько острой, что кредиты выдавались без первого взноса. Обосновать это можно было только одним: все более и более оптимистичным представлением о будущем.
Рассчитать масштаб бедствия в случае внезапного падения цены среднего дома на 10% не составляет особого труда: 100 млн кредитов х ($300 тыс. х 10%) = $3 трлн. Таков масштаб «дыры» платежеспособности, масштаб платы за завышенные ожидания. Так небольшая поначалу «рябь» завышенных ожиданий в результате борьбы за клиента перерастает со временем в экономическое цунами. Подобные риски незаработанного спроса существуют и в бизнесе. Залогом здесь, как правило, служат акции предприятий, а рисками — слишком оптимистичные представления о будущем как самого предприятия, так и общеэкономической ситуации.
Что происходит в момент «разочарования», когда фондовый внезапно рынок падает на 10%? Каждый может самостоятельно провести расчет. Как это происходит в жизни, мы уже знаем: выражение «margin call» — требование к заемщику пополнить «подешевевший» залог — стало теперь хорошо известным. В противном случае (т.е. если он не увеличит залог) заемщик должен быть готов к тому, что банк-кредитор распродаст имеющиеся у него активы.
«МЕРТВАЯ ПЕТЛЯ» КРИЗИСА
Рассмотрим цепочку развития кризиса незаработанного спроса:
1)снижение спроса вынуждает производителей сокращать производство, а, следовательно, и расходы;
2)наиболее простой и быстрый способ «сбросить вес» — сокращение персонала (что мы повсеместно и наблюдаем);
3)потерявшие работу люди резко сокращают объемы потребления, оставляя имеющиеся средства на ожидаемое «тяжелое время»;
4)вступает в силу механизм «психологического мультипликатора» наших представлений о будущем: работающие (а их подавляющее большинство в начальный период кризиса), видя происходящее, также минимизируют потребительские намерения, в том числе на случай потери работы, следовательно, падает спрос. Происходит дальнейшее снижение потребительской активности, в результате чего планы производства становятся еще более скромными. Происходит следующий виток кризиса.
ЭКОНОМИКА ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
Все действия человека обусловлены его представлениями. Попробуем проиллюстрировать данное утверждение двумя примерами поведения человека в предкризисный период.
Отношение к вкладам
Беседуя с банкирами, нередко можно услышать следующие высказывания в адрес вкладчиков: «Неужели они не видят, что финансовое состояние банка достаточно стабильное? Мы не допускаем ни одного сбоя, а те, кто годами, а то и десятилетиями, были клиентами банка, вдруг забирают свои вклады. Ведь для этого нет никаких оснований! Какие же люди неблагодарные!» Действительно, паника вкладчиков смертельна для банка, но так ли неадекватно поведение клиентов?
«Если мы не знаем, то предполагаем худшее» — этот тезис наверное ни у кого не вызовет возражений. Действительно, только такая стратегия (читай правило) может выручить нас в различных жизненных ситуациях: сохранять необходимое, возможно, ценой потери избыточного.
Будучи вкладчиком, каждый из нас задал бы себе следующие вопросы.
■Как быстро распространится действие кризиса на банк, которому я доверил свои накопления?
■Когда возникнут проблемы с возвратом кредитов банку и как скоро станет понятным истинное финансовое положение банка?
■Каким образом я узнаю о проблемах (если они действительно возникнут), и как понять, что настало время «спасать» свои вклады?
Совершенно очевидно, что любой сотрудник, желающий сохранить рабочее место и обезопасить банк, должен держать в секрете информацию такого рода. Более того, он будет из-за всех сил стараться развеять подозрения вкладчика. К тому же истинное положение дел известно только самым высокопоставленным людям в банке, и это тоже является разумной мерой безопасности.
Пытаясь сформировать представление о реальной ситуации с банком на основе внешней информации, мы сталкиваемся с неопределенностью. Множество экспертов высказывают в СМИ подчас противоположные мнения. Какому из них отдать предпочтение? Кто знает, к примеру, что будет с долларом в ближайшей перспективе? Таким образом, неопределенность современного мира, несмотря на обилие и доступность информации, не уменьшается, а возрастает многократно. Похоже, данная тенденция в будущем будет только укрепляться.
И последний фактор, отличающий современную кризисную ситуацию, — скорость перемен.
В настоящий момент информация распространяется практически мгновенно. В течение десяти минут мы можем узнать о том, что произошло в другой части планеты. В этом смысле развитие кризиса приобретает лавинообразный характер. Для простого человека это означает многократное увеличение риска не успеть оказаться там, где нужно (например, у кассового окошка банка), или предпринять необходимые шаги (например, поручить брокеру продать падающие акции), поэтому приходится постоянно находиться в положении «низкого старта», и неудивительно, что времени на осмысление происходящего не хватает.
Отношение к доллару
Знакомый банкир в сентябре 2008 г. спросил меня, как будет себя вести доллар. Я ответил, что пока будет ощущаться кризисная ситуация, доллар будет расти. «Ну как же, — удивился мой знакомый, — американская экономика испытывает огромные проблемы, она в эпицентре кризиса, значит, доллар должен дешеветь». Время расставило все на свои места.
Доллар и экономика США — не одно и то же. Помимо текущего состояния американской экономики доллар выражает историю ответственности страны перед «пользователями» этой валюты, и эта история безупречна. Я не помню ни одну валюту, которая за послевоенный период не девальвировалась бы хотя бы раз. Можно, конечно, указать на евро, но евро — валюта молодая, не имеющая значительной истории. Кроме того, люди не раз спасали свои накопления, переводя их в доллары, поэтому они воспринимают такую конвертацию как надежный способ сохранить свои накопления. Вот почему в сознании потребителя доллар — надежная валюта. Значит, в неспокойные времена спрос на доллар обеспечен.
Выводы напрашиваются сами собой.
■ Наши представления адекватны настолько, насколько позволяет реальность, в которой мы живем. Более того, они есть совокупность как явной, так и скрытой в подсознании информации, связанной с нашим многолетним опытом и поведением окружающих нас людей.
■Дело не в «неадекватных» людях (или, как часто пренебрежительно выражаются, толпе), а в пороках системы, неспособной своевременно предоставить достоверную информацию и защитить в случае неблагоприятного развития событий.
■Следует отдать должное законодателям и банкирам, извлекшим урок из прошлого кризиса. За последнее время мы стали свидетелями системных улучшений как в банковских структурах (за счет принятия закона о защите банковских вкладов), так и в вопросах своевременности и оперативности действий исполнительной и законодательной властей (например, в деле недопущения кризиса ликвидности банков, способных мгновенно привести к панике заемщиков). Это сыграло не последнюю роль в сдерживании панических настроений, хотя полностью предотвратить их не в состоянии. Слишком часто мы были свидетелями невыполнения государством своих обязательств.
СПЕЦИФИКА НЫНЕШНЕГО КРИЗИСА
Как прекрасно натуральное хозяйство! Сам производишь — сам потребляешь, и никаких мыслей о чужом производстве. Никаких тебе кризисов. Беда в том, что в этом случае даже наличие валенок нельзя гарантировать, не говоря уж о каких-то изысках. Сколько импортного одето на нас с вами? Находится в наших квартирах? Даже информация поступает к нам со всего мира, причем мгновенно. Все это проявления глобальности экономики.
Мы как-то незаметно стали частью мирового хозяйства и достаточно комфортно чувствовали себя в этом качестве. Чего стоит один только экспорт ресурсов — нашего достояния. Только сейчас мы осознаем, насколько сильны экономические связи: их кризис снизил нам цены на нефть более чем в три раза, примерно в четыре раза упали индексы основных бирж России (удешевление основных качественных (высокорейтинговых)
активов). Получается, что выйти из кризиса в одиночку нереально, мы можем найти выход только вместе! Нам выгодно, чтобы «они» как можно быстрее «пошли на поправку», а наша цель — продержаться до этого момента, сохранить потенциал.
Особая роль США
Как уже указывалось, только США могли инициировать подобного рода кризис, с их количеством и качеством домашних хозяйств, накопленными за десятки лет ипотечными кредитами и, главное, длительным лидерством в мировой экономике. Скорее всего, именно последнее обстоятельство притупило внимание как руководства страны, так и рейтинговых агентств. Действительно, международные кредитные агентства до сих пор держат рейтинг США на уровне ААА. Почему? Возможно потому, что капитал этих агентств принадлежит Америке, а может, «духу не хватило» рассматривать всерьез подобного рода риски, тем более что в истории мировой экономики подобного еще не было.
Далее, США на протяжении десятков лет является крупнейшим мировым потребителем. Это давало возможность различным странам (прежде всего тем, которые сегодня называют развитыми) выстраивать стратегии роста, ориентированные на производство для США. Ярким примером может служить «восхождение» Японии путем проникновения на автомобильной рынок США.
В постиндустриальную эпоху показателен пример с Китаем. Если говорить о России, то рынок ресурсов здесь в значительной степени определяет потребление в США.
Иными словами, только этой стране было «под силу» инициировать нынешний кризис, и вся мировая экономика страдает от проблем, возникших в Америке.
Таким образом, глупо полагать, что выход из кризиса (в смысле возвращения к показателям, близким к докризисным, в том числе и к показателю ВВП) в какой-то отдельной стране возможен без преодоления его в США, поэтому экономическая
стратегия каждого государства должна учитывать варианты развития событий в Соединенных Штатах. В планы государственной политики обязательно следует включить проведение и участие в регулярных международных встречах с целью оказания влияния на ход событий в США, прежде всего путем анализа происходящего, выработки рекомендаций и, возможно, совместных действий.
Где дно?
Действия властей приводят в каждой стране к различным результатам. Только что была рассмотрена значительная роль США, но еще более значимы действия собственного руководства. Достаточно взглянуть на ситуацию в банковском секторе: мы «дожили» до сегодняшнего дня, а значит, избежали худшего сценария с потерей ликвидности банков и параличом платежей. Такой сценарий привел бы к экономическому коллапсу, и с этим согласны все эксперты.
Другими словами, «дна» как такового не существует. Есть результат действий властей. Пример неправильной политики — невмешательство.
Это самый верный способ прийти к потребительской панике. Выше уже был рассмотрен пример с банковскими вкладами населения. Каким могло бы быть дно банковского кризиса? От самого глубокого (паралич расчетов) до неощутимого для граждан.
Проведя аналогию с медициной, действия можно классифицировать на два вида: срочные, которые следует предпринимать в случае, когда болезнь уже проявилась, и профилактические, препятствующие заболеваниям. В первом случае важна скорость реакции, самое страшное — запустить болезнь, поэтому в случае с банковской системой срочной мерой стало предоставление кредита на покрытие проблем с ликвидностью. Действием профилактического характера в данном случае явилось повышение планки гарантии вкладов до уровня 700 тыс. руб. Думаю, именно этому обстоятельству мы обязаны отсутствием значительных проблем в банковском секторе.
Что делать?
Первоочередная задача, стоящая в данный момент перед властями, — принятие мер по предотвращению потребительской паники. Следует четко обозначить два аспекта: внешний, связанный с резким снижением спроса на экспорт, и внутренний, связанный со снижением внутреннего спроса.
Единственный способ предотвращения паники, обусловленной внешними факторами — разработка сценариев и механизмов их запуска при возникновении возможных негативных ситуаций (для нашей страны это падение цен на энергоносители и увеличение скорости ухода капитала, в том числе заемного). Особенно важно обеспечить полную прозрачность подобных сценариев для всех участников событий (в том числе предпринимателей и простых граждан) и готовность власти к худшему варианту развития событий.
Что касается внутренних факторов, то здесь приоритет — избежать шокового (избыточного) снижения спроса и спада производства. По такому сценарию события будут развиваться в случае доминирования в бизнес-среде представления о том, что увольнения — наиболее простой и эффективный способ сокращения издержек и адаптации производства к ситуации снижения спроса. Рынок, предоставленный самому себе, в конце концов может прийти к коллапсу, так же как в примере с банковским сектором, и бездействие правительства здесь не менее опасно.
Возможна иная реакция бизнеса на снижающийся спрос. Компания Toyota компенсировала снижение спроса сокращением объема производства за счет неполной рабочей недели. Такой подход более понятен и справедлив с точки зрения рядового работника и воспринимается им с пониманием. При этом не наступает цепной реакции, негативно отражающейся на «завтрашнем» спросе (рабочие места сохраняются), и, следовательно, не происходит обвального падения производства. Данный подход позволяет максимально безболезненно адаптировать производство к снижению потребления и избежать повторных циклов снижения спроса и производства, вызванных паникой, другими словами — избежать экономического коллапса. С точки зрения конкретного предприятия такое поведение явно нелогично. Зачем решать проблемы с неполным рабочим днем, когда проще (да и менее затратно) избавиться от лишних людей. Однако для системы в целом это единственный «нешоковый» сценарий, потому и воздействие должно идти со стороны «владельца» системы — со стороны власти.
Экономическим механизмом, позволяющим склонить предпринимателя к политике сохранения рабочих мест, может стать увязка предоставления государством кредита (или иного способа финансирования или рефинансирования) с выполнением условий по сохранению рабочих мест и сокращению фонда оплаты труда по двухэтапному сценарию (первоочередное сокращение заработков менеджеров и их косвенных расходов; если этого недостаточно — переход к неполной рабочей неделе).
Для расширения числа предприятий, идущих по такому сценарию (например, тех, кому не требуется помощь государства) возможно использовать налоговые стимулы (снижение НДС, налоговый кредит, налоговые каникулы). Уверен, что эффект устранения потребительской паники компенсирует прямые потери от реализации подобных мер. Вызывает сожаление, что в «очаге» кризиса, США, доминирует традиционная модель сокращения затрат — увольнения. Чего стоят планы увольнения 40 тыс. человек компанией General Motors и одобрение этой меры со стороны конгрессменов? Безусловно, это путь к панике и к углублению «дна», которое мы ощутим на себе. Считаю, что уместным было бы поднять эту тему на международных встречах, в том числе на встрече G20.
Системность в принятии решений
Следующим важнейшим принципом в подготовке антикризисных мер должен стать принцип системности. Поясним его на примере уже предпринятых мер по финансированию реального сектора экономики путем предоставления средств банкам. Спустя некоторое время стало ясно, что никакого финансирования нет, и все банки придерживают полученные средства в твердой валюте при объявленном курсе плавной девальвации рубля. С точки зрения банков это совершенно логичные действия. Именно в таком случае достигается максимальная эффективность размещения при минимальности риска, что и должна преследовать коммерческая организация.
Даже если предположить, что каким-либо образом размещение средств в валюте будет административно запрещено, эти деньги все равно не пойдут в реальный сектор. Почему? Причина носит системный характер и связана с тем, что в кризис спрос непрогнозируем. Для банка это означает, что риск невозврата кредита сильно возрастает, поскольку неизвестно, будет ли куплена произведенная продукция у заемщика. Сколько ни ставь внешних контролеров (как сейчас и делается), ситуация не изменится, ведь ни один контролер не в состоянии взять на себя риски невозврата кредита банку. Что может изменить ситуацию?
Обратим внимание на то обстоятельство, что при получении предприятием госзаказа проблем с кредитованием не возникает. В этом случае риски для банка малы, поскольку гарантирован спрос на продукцию предприятия-заемщика и деньги быстро попадают в реальный сектор. Конечно, на всех госзаказов не хватит, но ведь и на всех застрахованных вкладчиков (в банках, находящихся в системе страхования вкладов) денег не хватило бы. Нужны ли они в реальности, если паника не наступает? Она не наступает потому, что вклады застрахованы. Вот такую цепочку как системную меру по приведению производства в соответствие со снижающимся платежеспособным спросом предлагается организовать и в реальном секторе.
Что, если вместо финансирования предприятия гарантировать спрос на его продукцию на
уровне минимального производства (трехдневной рабочей недели с двухэтапной системой снижения ФОТ)? Возможно, в действительности государству и не понадобится ничего приобретать у предприятия. При этом будут сохранены рабочие места и вся инфраструктура, т.е. то базовое, что определяет спрос — доходы населения. Плюс эффект стабилизации, препятствующий панической составляющей снижения спроса сверх меры.
Вывод: системность подхода может в значительной степени уберечь нас от неэффективных действий в период кризиса.
Все сказанное выше относится к срочным экономическим мерам. Поскольку кризис затяжной и будет продолжаться не один год, необходимо разработать среднесрочные меры по преодолению спада. Данный вопрос не является предметом настоящей работы, и я позволю себе очертить контуры принципиального экономического курса.
Рефинансирование под стратегию конкурентоспособности
Само по себе кредитование не решает ключевого вопроса: будут ли способны предприятия вернуть заемные средства в период кризиса?
Единственный приемлемый ответ — будут за счет повышения уровня конкурентоспособности, а это приведет к соблазну потребовать быстрых изменений в эффективности предприятия. «Пудинг быстрого приготовления», как сказал бы отец японского экономического чуда, автор новой парадигмы управления Э. Деминг, указывая на пороки американской промышленности еще за четверть века до наступившего кризиса. Это одна из ловушек, смертельных болезней, приводящих более к потребительской панике, чем к действительному повышению конкурентоспособности. Способ «сбить температуру», не лечить, а, скорее, усугубить болезнь. Как показывает жизнь, многие уже попались в эту ловушку.
Наиболее показательным примером служит история оказания помощи автоконцерну General Motors, недавнему мировому лидеру автомобилестроения (по числу проданных автомобилей), обратившемуся к правительству США за финансовой помощью. Такая помощь была оказана под условие создания программы быстрого достижения конкурентоспособности. Как известно, таких решений нет, иначе General Motors не попала бы в такое положение. Требование «быстроты» предопределило выбор политики масштабных сокращений рабочих мест.
Есть ли шанс избрать «правильный» путь?
В России существуют примеры перехода в разряд конкурентных предприятий, еще семь-десять лет назад находившихся далеко от уровня глобальной конкурентоспособности(под этим подразумевается экспорт в развитые страны). В Японии таких примеров гораздо больше. Сам Деминг прогнозировал выход японской промышленности на мировой рынок спустя пять лет после старта глубинных преобразований в управлении предприятием. Лучшие представители совершили этот прорыв за три года, например Toyota — первый обладатель премии Деминга (1970 г.). Спустя почти 40 лет данная стратегия привела ее к лидерству в мировом автомобилестроении.
Какие цели следует считать адекватными при такого рода внутренних преобразованиях?
Импортозамещение — первая среднесрочная цель, «облегченная» девальвацией национальной валюты. Курс на экспорт в развитые страны —
приоритет в стратегии развития предприятий в долгосрочной перспективе. Программа внедрения преобразований в масштабах страны непроста, но, похоже, у нас не остается выбора. Плата за бездействие — это не просто стагнация, а дрейф в сторону экономических «задворок» и распада богатой ресурсами страны.
Какие институты могли бы способствовать развитию данного направления в масштабе всей страны? Есть те, что уже доказали свою эффективность, к ним относится премия Деминга за инновации в менеджменте. Другие возможности предоставляет кризисная ситуация. К ним прежде всего относится возможность пролонгации финансирования за счет госпомощи. Действительно, вопрос «Кому давать или пролонгировать финансирование за счет государственных средств?» не является праздным. Компании, которые приняли для себя путь преобразований в управлении и могут доказать способность продвигаться в выбранном направлении, имеют значительно больше шансов выбраться из кризиса живыми и вернуть предоставленную помощь, чем те, которые сохраняют традиционное отношение к бизнесу.
Поскольку помощь осуществляется за счет общественных средств, то естественным представляется и использование принципа открытости информации, что позволит избежать ошибок системного порядка и достаточно быстро перенять успешный опыт «первопроходцев».
Автор:
Фидельман Григорий Носонович — к. ф.-м. н., член генерального совета общероссийской общественной организации «Деловая Россия» (направление инновационных систем управления), член Совета по национальной конкурентоспособности, руководитель Института альтернативного менеджмента (г. Москва)
Журнал «Менеджмент качества» 03(07)2009